что есть актеры, а есть остальной мир. А это именно так. Мы другие. Владислав Пази мне еще потому так близок как режиссер, что профессию я получала из рук такого же культурного, интеллигентного человека — педагога нашей Театральной академии Анатолия Самойловича Шведерского. Он и приучил меня к тому, что отношения актера и режиссера должны быть тонкими, доверительными.
- Вот вы сказали, что роль влюбленной девушки Береники во «Фредерике» для вас очень простая, а роль первой жены Адама Лилит в спектакле «Кровать для троих» очень сложная. Что именно вам сложно делать на сцене?
- Лилит — женщина-разрушительница. Это от меня очень далеко. То есть, я могла бы, наверное, стать разрушительницей, но ради любви к мужчине, к ребенку. А суть этой женщины — любовь к свободе. Но я все равно, работая с режиссером, старалась протащить идею, что Лилит хочет взорвать изнутри ситуацию, когда дети подросли и страшно затягивает быт, рутина. Лилит, по моей теории, жаждет опять сильной свободной любви, именно с мужем.
- Посмотреть на ваших героинь — так все они в первую очередь любящие женщины, а потом уже кто угодно.
Одна только из этого ряда выпадает — стервозная красавица Дада из спектакля «Night and Day» по пьесе «Саранча».
- Я с вами совершенно не согласна. Для меня Дада — это женщина, которая делает то, чем занимается половина нашего женского населения, — сохраняет семью. Когда между людьми, состоящими в браке, заканчивается что-то настоящее, приходится удерживать семью какими-то другими, силовыми, что ли, методами.
- Вы правда так считаете?
- Я? Нет. Я не знаю, если честно. В «Саранче» еще есть такое обстоятельство, что муж не дал жене даже возможности его уважать. Так что обвинять ее сложно.
- Из этих двух чувств — уважение и любовь — для вас какое важней?
- Думаю, что любовь. По крайней мере, в этом возрасте. Иначе как бы я играла, например, Анну Каренину?
- По поводу Карениной существует мнение, что с тех пор как развод стал обыденностью, проблема этого романа Толстого исчерпалась. Вы с ним согласны?
- Нет, я думаю, развод тут ни при чем. Анна уважает своего мужа и осознает свою ответственность перед ним — в этом проблема. Но для меня важней всего в образе Карениной ее любовь к сыну. Анна сохраняла тайну своей любви к Вронскому, потому что не хотела, чтобы сын узнал о ее бесчестии. Конечно, сейчас можно развестись, это просто. Но понятия чести никто не отменял. Анна — очень честная женщина, очень правдивая, это чрезвычайно важно. Поэтому и не получилось хеппи-энда с Вронским. Есть такие женщины, для которых материнство первично. И без ребенка они не представляют себе жизни даже с очень любимым человеком. Оставив ребенка, Анна лишилась половины сердца, как мне кажется. Отсюда и нервы, и истерики.
- А вот в спектакле «Мера за меру» вы, наоборот, выходите на сцену совершенно безгрешной женщиной, монашкой. Не скучно такую играть?
- Поначалу я ее действительно представляла себе полупрозрачной.