Даже когда я справедливо заслуживала наказания, он сдерживался. Однажды, мне тогда было лет восемь, папа определил меня с подружкой в самый лучший пионерский лагерь, недалеко от его полигона. В первый же вечер мы с подругой поняли, что нам совсем здесь неинтересно, и решили пойти домой. Собрали вещички и отправились в путь. Шли всю ночь. Когда по дороге проезжала машина, прятались в овраге. Ночью заметили какого-то мужика с ружьем — как потом узнали, в этот же вечер сбежал вооруженный солдат. Под утро добрели до чьей-то дачи, куда нас пустили на пару часиков поспать и угостили чаем с булкой. Помню, я еще потребовала к утешению добавить масла. Так как нам его не дали, мы обиделись и ушли. В это время наши папы сбились с ног, разыскивая нас. И нашли наконец-то! Отец подружки схватил ее, скрутил, отвесил несколько сочных оплеух. Я с ужасом ждала, что то же самое будет и со мной. Но папа спокойно посадил меня в машину, привез домой и сказал: «Анечка, иди ложись спать, ты шла всю ночь, наверное, устала». И больше ничего, ни одного упрека! Но от мамы мне, конечно, досталось прилично... Вообще, все детские воспоминания у меня хорошие. Даже 10 лет жизни в пятикомнатной питерской коммуналке вспоминаются исключительно по-доброму. Сейчас понимаю, насколько некомфортно там было, ведь в каждой комнате, как на подбор, жили одни алкоголики. И, естественно, как мама ни драила сантехнику и ни отмывала кухню, все было бесполезно. Тем более что в квартире имелся всего один водопроводный кран с холодной водой. Сейчас, вспоминая об этом, говорю дочери: «Златик, какое же у тебя замечательное детство! А вот твоей маме каждое утро приходилось умываться толь¬ко холодной водой...» И все же в той коммуналке прошли мои детские годы — с 4 до 14 лет, и это было самое приятное время моей жизни. Почему-то я обожала субботние стирки с мамой — этот процесс меня очень занимал. Мне безумно нравилось ворошиться в куче наваленного белья, загружать его в стиральную машину, потом развешивать. Пару раз на моей памяти мама постирала папину зарплату. Вот это был кайф! Даже весело было, когда мы дружно всей семьей высушивали деньги и выглаживали их. Еще очень любила с мамой печь что-нибудь вкусное. Первое, чему я, как хозяйка, научилась, так это приготовлению всяких сладостей. В свое время даже подумывала стать кулинаром... А еще я очень мечтала о сестренке, которая стала бы моей подружкой. И в 8 лет привела домой 5-летнюю девочку, заявив родителям, что она останется с нами жить и будет моей сестрой. Родители, понятное дело, пришли в ужас. Папа тут же повел ребенка в милицию, потому что у меня никто не мог допытаться, откуда я притащила малышку. Представляете, что почувствовали ее родители? Отпустили дочь погулять во дворе, и вдруг им звонят из милиции! Мне долго и доходчиво объясняли, как нехорошо воровать чужих детей... Тогда я решила пойти другим путем и придумаю для себя образ собствен¬ной дочки — разыгрывала в воображении истории про то, как мы с ней проводим время, чем я ее кормлю на обед или ужин, какое платьице покупаю на день рождения... Помню даже день, когда эта мысль пришла в голову: я одна сидела в кинотеатре и смотрела мультик. И вдруг подума¬ла: «Как было бы хорошо, если бы рядом со мной сидела мама, а с другой стороны — моя дочка с голубыми глазами и белыми волосами. Мы всегда вместе ходили бы в кинотеатр и смотрели мультики».
- Детям с такой богатой фантазией самое логичное — направляться либо в литературный, либо в театральный институт...
- О поступлении в театральный я ни на секунду не задумывалась. Была скромной, робкой девочкой без особых склонностей к актерству — наоборот, моему складу ума ближе казались физика, математика и прочие точные науки. Поэтому и готовилась к поступлению в Политех... Но вообще, по жизни, я полностью доверяюсь судьбе и считаю, что нельзя ей сопротивляться, важно прислушиваться к знакам. Как в песне — «надо благодарно принимать...» Так вот, случай с поступлением в театральный — как раз тот самый знак... У меня была книжка для поступающих в вузы с перечнем всех институтов и условиями экзаменов. Я звонила по многим телефонам, выясняя, когда начинаются первые собеседования. Где-то мне говорили, что в августе, где-то — в июле или даже в сентябре. И тут вдруг узнаю, что в театральный вступительные экзамены начинаются аж с июня. Ну и решила: пока не пришло время сдавать документы в Политех, попробую себя взбодрить. Позвонила в ЛГИТМиК: «Здравствуйте, что нужно, чтобы к вам поступить?» Наверное, с такой серостью там давненько не сталкивались. Меня спросили: «А вы к кому?» Вопрос для меня был совсем непонятен, а женщину на том конце провода удивила моя неосведомленность, поэтому наш разговор не склеился. Но в справочнике для поступающих я вычитала, что для экзамена надо подготовить стихотворение и басню. Поэтому, выучив письмо Татьяны и «Ворону и Лисицу», отправилась пробоваться. Выбор оригинальностью не отличался — сколько таких «Татьян» и «лисий» выслушивают экзаменаторы! Да и вид у меня был еще тот: длиннющая, худющая, юбка в горошек. Вообще, я всегда дико стеснялась своего роста, за который во дворе мне дачи прозвище Лом. Из-за этого комплекса все время горбилась и долгое время не носи¬ла каблуков, покупала обувь только на плоской подошве. Но отец следил за тем, как я выгляжу, и частенько наставлял: «Анечка, держи спинку». Вообще, если бы не папа, который всегда поддерживал меня и говорил, что я — избранная, неизвестно, изжился бы во мне этот комплекс или нет... Короче говоря, на вступительный экзамен пришло то еще чудо. Когда все прочитала, у меня спросили: «Девушка, а что вы еще приготовили?» «Разве что-то еще нужно?» — удивилась я. С этим меня и отправили восвояси. Понятно, своей фамилии в списке прошедших тур не увидела, поэтому принялась расспрашивать, как выбраться из этого места, с этой улицы Моховой. Я ведь не очень хорошо знала центральную часть города, куда редко приходилось выбираться, — наша семья жила на окраине, в Старой Деревне, там наконец папе дали квартиру. Когда мы туда переехали, это был темный район с двумя домами на болоте. Кстати, чуть позднее, когда уже училась, мастер, Анатолий Шведерский, нередко говорил мне: «Ну что, пришла, девочка из подворотни?» Меня это сильно задевало, ведь я никогда не была девочкой из подворотни... Ну так вот, пока выясняла, как мне добраться хотя бы до метро, вышел мастер, отозвал меня в сторонку и говорит: «Вы понимаете, что провалились?» «Да, я хуже всех, извините». — «Попробую дать вам еще один шанс. Приходите на второй тур. Но если вы явитесь такой же неподготовленной, ни на что уже не рассчитывайте». Тут во мне проснулся азарт. Прилетела домой, рассказала маме о случившемся, и она, как человек творческий, тут же стала готовить дочь к поступлению. Выбрали эпизод бала Наташи из «Войны и мира», потом разучили какой-то танец... В итоге меня приняли, правда, только кандидатом, то есть как бы на испытательный срок. От сознания того, что на курсе оказалась хуже всех, я часто плакала, но именно это заставило меня настолько мобилизоваться, что рванула вперед со страшной силой. Уже к концу семестра стала полноправной студенткой. И опять же, считаю, благодаря папе, ведь он меня воспитал в убеждении, что нигде я не должна быть отстающей, что его дочь — лучшая! Вообще стремление быть во всем первой — замечательное качество. Хотя сейчас понимаю, что это забирает очень много энергии, нервов, невозможно же быть лучшей во всем и успеть все. Но раньше я совсем не хотела сдерживать себя. Почему? Да потому, что, когда ты, начинающая актриса, приезжаешь со своим театром на гастроли, а вместе с тобой в команде есть такие яркие ребята, как Костя Хабенский или Миша Пореченков, и их в каждом городе встречают с распростертыми объятиями, дают лучшие номера, приглашают на застолья, волей-неволей начинаешь задумываться о своем месте в профессии. Ведь вроде бы другие актеры, в числе которых и ты, работают не хуже, но не получают от зрителя ни одного цветка. Осознавать, что ты вроде как на разогреве, не очень-то приятно. А мне никогда не хотелось оставаться на вторых ролях. Впрочем, теперь, когда я тоже получила повышенное внимание к себе, поняла главное: все же самое дорогое в нашей работе — не деньги, не слава, а аплодисменты в конце спектакля.
- Но ведь в актерской профессии велика роль удачи. Не боялись, что лет 10 вам, возможно, придется играть только второстепенные роли?
- На мой взгляд, я и сейчас еще ничего такого особенного в профессии не сделала, не сыграла чего-то по-настоящему значительного. Поверьте, я знаю себе цену, и ни в коем случае не хочу принижать свой труд, оцениваю себя, как мне кажется, строго, но здраво. И поэтому понимаю: пока что я — однодневка. В сериальном потоке даже хорошие актерские работы быстро забываются, публика не получает от них настолько сильную эмоцию, как от большого кино...